Статья:

Недавно в одной родительской интернет-группе я пересеклась с многодетной мамой, которая знала о воспитании детей абсолютно все!

Какие есть педагогические теории, как их применять на практике, что сделать, чтобы чадо слушалось, прекрасно училось, физически, духовно и гармонично развивалось, не болело, не капризничало, хорошо ело и хорошо спало.

Она рассказывала, как у неё с кучей детей все организовано, продумано, систематизировано и упорядочено. И щедро делилась со всеми ценными указаниями, как и что им надо делать, чтобы у них тоже все было продумано и одухотворенно.

Я была очень удивлена. Опыт подсказывает мне, что меньше всех о детях знают именно многодетные родители. И с каждым новым ребёнком мы знаем все меньше. Спросите какую-нибудь десятидетную маму: «А что вы посоветуете…?» Она только пожмёт плечами и скажет: «Все дети разные».

Как я молилась, чтобы ребёнок покакал

Лично я знала о воспитании детей абсолютно все, когда их у меня вообще не было. Всех, у кого отпрыски себя как-то сомнительно вели, я считала неудачниками от педагогики. Ведь стоит только произнести: «Эй, ребёнок, сделай то-то!», как он обязательно сделает.

Когда я забеременела нашей первой, Варварой, я успешно подкрепила свои основательные знания бесчисленными книгами о воспитании, в большинстве своём – православными. Я была уверена, что уж мой-то ребёнок мало того, что будет образцово-показательным с точки зрения развития, режима, поведения и т.д., но ещё и высокодуховным и вообще – ангелом.

Варя родилась, и скоро я развидела все, что читала. В первые месяцы дочь делала все наоборот, а я была уверена, что из-за этого она погибнет. Я не помню, чем я занималась, но точно ничего не успевала. Все мое духовное возрастание свелось к ежедневным молитвам о том, чтобы она, наконец, покакала. У неё были страшнейшие запоры.

Я кипятила все, что можно было кипятить, чтобы ни одна бактерия не прикоснулась к моей крохе. Вы знаете, что такое целый год каждый день кипятить ванну воды? Не детскую ванночку, а взрослую ванну. И остужать ее до нужной температуры. Если нет, то что вы тогда вообще знаете о жизни!

На нервной почве я похудела до тридцати девяти килограммов (при моих и так несчастных сорока пяти) и решила, что отныне и навеки больше никаких детей. А все эти книги о воспитании, режиме и прелестях материнства писал тот, кто ни одного ребёнка в глаза никогда не видел.

Идеальный ребёнок

Но когда прошли эти катаклизмы первого года, оказалось, что Варя и правда «образцово-показательный» ребёнок. А я почувствовала себя великим Макаренко.

Пока другие мамочки снимали своих чад с верхушек деревьев, выуживали из луж, разнимали в драках и гонялись за ними по детским площадкам, я сажала Варю в песочницу и через два часа брала с того же места. Сколько книг я прочитала за это время! Сколько украшений сплела из бисера! Сколько стихов написала! Бездарных, правда, но все же.

Варюша той самой свечечкой и в белом платочке выстаивала с нами все службы. А те гипотетические, а сейчас уже реальные, бабушки действительно слёзно умилялись, глядя, как она часами сидит на лавочке под иконой и крестится.

В три года наша старшая дочь начала читать, к школе осилила почти всю детскую литературу, всегда прекрасно училась, была самой положительной в классе, не считая пары-тройки вполне терпимых инцидентов в начале пубертата.

После седьмого класса она сама решила поступить в хорошую гимназию. Я сразу предупредила, что помочь ей ничем не смогу, и в душе переживала, что у неё ничего не выйдет. Но я недооценила свою собственную дочь. Она тогда лежала в больнице с гайморитом, пропустила вступительные экзамены и пошла в индивидуальном порядке, что было ещё сложнее. И поступила!

В четырнадцать лет она увлекается Достоевским, цитирует наизусть куски из «Илиады» и пытается вечерами обсуждать с младшими сёстрами творчество Герцена. Не совру, если скажу, что ее кругозор уже давно намного шире, чем мой собственный. Она пишет стихи и рассказы, ставит спектакли, разбирается в политике, истории, экономике, богословии, озабочена экологией и сортирует мусор – единственная из нашей семьи. Она – моя первая и безотказная помощница по дому и с младшими детьми. И при всём этом она не «ботан в очечках», а ослепительная красавица с прекрасным чувством юмора.

Ей не нужно напоминать готовиться ко Причастию, держать посты или ходить на службы. Она все знает сама, и это ее зона ответственности. И я часто слышу, как она пытается вразумить нашу вторую дочь, Соню, беседуя с ней на духовные темы.

Эта странная девочка не со мной

Да… Соня… Если бы десять лет назад она не родилась, я бы ещё долго считала себя педагогическим гением и рассказывала всем, как надо воспитывать детей.

Сонька – это огонь! Вся цыганская кровь моих предков «перетекла» именно в ее жилы. Она громче всех закричала в роддоме, только появившись на свет, и так до сих пор и не закрыла рта. Переспорить Соню невозможно. «Ты ей слово, она тебе – десять» – это в прямом смысле про неё.

Какой там Макаренко! Я вообще не понимала, что этой Соньке от меня надо! И до сих пор с трудом понимаю. Потому что она то плачет, то хохочет, то целует, то психует, то обнимается, то дерётся, то танцует, то депрессует. А чаще – все это одновременно.

Человек крайностей. Позитив и негатив в одном флаконе. Самая «нервотрепная» из наших дочерей. Именно она, когда ей исполнилось полтора года, научила шестилетнюю скромную и культурную Варю говорить: «Пися-попа». До этого та называла эти места «глупости» и страшно краснела.

Варя в младенчестве всегда прекрасно спала, и я рассказывала другим мамам, у чьих детей были проблемы со сном: «Просто положите его в кровать, и все!» У Сони была удивительная особенность спать и орать одновременно. Однажды, после многочасовых «просто положить Соню, и все», я очнулась глубокой ночью на полу. Наверное, рухнула, не дойдя до своей собственной кровати.

Худенькая Варя «клевала», как птичка, Соня весь первый год не слазила с груди, после часовых сосаний могла навернуть тарелку борща, съесть две котлеты и все это опять «засосать» грудью.

Варя всегда была очень деликатной в общении, Соня могла подойти к какому-нибудь мальчишке на улице, дать ему пинка, отнять бутерброд и тут же с аппетитом его слопать. А я слезно оправдывалась перед его «сопровождающими». Если это были родители – ещё ладно. Но если бабушка, на чьих глазах объели внука, все – конец!

Варе с детства не нужна была компания, она – в себе и своих мечтах. Соня всегда рвалась тусоваться и делает это до сих пор. Если Варю в качестве наказания лишить праздника или похода куда-то, она просто пожмёт плечами и уткнётся в свои книжки. Или начнёт что-нибудь созерцать. Для Сони самое страшное – пропустить какой-нибудь «движняк».

Если у Вари что-то отнимали, она просто отдавала. Соня «в юности» отнимала все у других детей, а порой и взрослых. Дралась, кусалась, вопила как резаная, не хотела садиться в коляску, плавала в луже, «потрошила» помойки, вырывалась, убегала, грозила мне издалека лопаткой, плевала в меня. А плюнув, заявляла: «Я Варе буду на тебя, мама, жаловаться!» Она вела себя так, что я время от времени отходила в сторонку и делала вид, что эта девочка не со мной. И если бы мне в тот момент кто-то посоветовал: «А вы просто скажите… и все», или сунул под нос какую-нибудь теорию воспитания, я бы его убила!

А сколько подсвечников Соня сбила в храме, вы себе не представляете!

Я забыла, что такое сидеть на лавочке и читать книжку. Я вообще забыла, что такое сидеть. А ещё – степенно ходить, спокойно есть и спать.

«Я – младший подросток и горжусь этим!»

Если Варя – учёный-историк, то Соня – творческая личность без определённой сферы деятельности. Она и рисует, и сочиняет стихи, и великолепно их читает, плетёт из бисера, занимается в театральной студии, лепит, валяет, расписывает и успешно спекулирует своими произведениями между младшими сёстрами – десять рублей за рисунок.

Она мечтала играть на гитаре, но все мечты испарились, когда выяснилось, что гитара – это не просто эффектно «лабать на Арбате», а долго и нудно учиться. Соня талантлива во многом, но учеба – это не ее. По крайней мере, пока это ее не захватит целиком.

Если Варя готова делать уроки до глубокой ночи, а иногда и до утра, и ей это нравится, то Соня недавно повергла нас с мужем в шок словами: «Ой, мне хотя бы начальную школу закончить». С ней «домашка» всегда происходит по такому сценарию:

– Ты делаешь уроки?

– Да, конечно, мамочка! Я сейчас только поем/попью/схожу в туалет/переоденусь/порисую/посплю/померяю температуру (ох уж эта удивительная способность Сониной температуры подниматься всегда, когда надо что-то делать).

И так до вечера. И когда «мамочка» уже грызёт батарею и летает под потолком на метле, Соня с невинным взором изрекает: «Ой, я же уроки забыла сделать».

Недавно я услышала совет по прививанию детям любви к литературе: «Просто дома должно быть много книг. И ребёнок обязательно зачитает!» «Просто»…

У нас дома очень много книг. И всех детей мы воспитываем одинаково. Но, в отличие от Вари, которую я не далее чем прошлой ночью с боями отправила спать в четыре утра, потому что она увлеклась Бакуниным, Соня более или менее научилась читать не по слогам к третьему классу. И не от любви к литературе, а от суровой необходимости. И все равно чаще всего мы с ней пользуемся аудиокнигами, или я ей читаю. Потому что она уверена, что чтение – это трата времени и вообще для зануд. Какие тут книги, когда кругом кипит жизнь.

Варя, как я уже писала, первая моя помощница. Чтобы допроситься Соню, надо иметь очень крепкую нервную систему. Потому что «проситель» ломается на полпути, проще сделать самому. А если она, о чудо, соглашается, то очень бдительно следит за тем, чтобы кто-то другой, не дай Бог, не сделал меньше, чем она.

Но все это с лихвой искупается тем, что Соня в свои десять лет прекрасно готовит и любит это дело. Ну и с ней никогда не скучно. «Я – младший подросток и горжусь этим!» – заявила она недавно. И все ее поведение подчинено этому лозунгу.

Как я стала чайлдфри

В общем, к моменту рождения нашей третьей дочери, Евдокии, я прошла с Соней огонь, воду и медные трубы. И думала, что меня уже ничем не удивить. Глупая, самонадеянная тетка!

Эта девочка с ласковым именем «Дуняша», которое, в моем представлении, олицетворяет все самое тихое и нежное в женщине, сделала меня убежденной чайлдфри!

По сравнению с ней Соня, которая валялась в луже, орала и вообще – «не со мной», вела себя идеально. К ней хотя бы изредка можно было найти подход, «дёрнув» за нужную эмоциональную струну. К крохотной и прозрачной Дуне, которая в год весила семь килограмм, подходов не было никаких! «Убьюсь, но не покорюсь!»

Лет до трёх-четырех Дуня гнула всю нашу семью в бараний рог. Она делала только то, что хотела, и проявляла в этом такой железный и мерзопакостный характер, что я даже восхищалась ею. Ее можно было наказать, поставить в угол, лишить сладкого, солёного, праздника, воды, воздуха, всего на свете, использовать любую из существующих педагогических теорий. Чхать она на все хотела! Она «отбывала срок», выходила на свободу и делала все по-своему. И больше всего мы боялись испортить ей настроение. Тогда все – конец!

Соня сшибала в храме подсвечники и плевала в меня… Дуня, когда на подворье батюшка кротко призвал ее к порядку, оплевала ЕГО! Попробовали бы вы дать мне какие-нибудь умные советы — я просто рассмеялась бы вам в лицо. А скорее – расплакалась.

Девочка-система

Но прошли годы, поведение Дуни как-то само собой выправилось (да, я уже знаю, что я – не Макаренко и это не моя заслуга) и оказалось, что она – самая серьёзная, ответственная и педантичная из всех наших дочерей. Человек-система.

Если мы боимся забыть что-то важное, всегда доверяем Дуне напомнить. Когда я иду в магазин с Евдокией, списки не пишу. Она все всегда помнит.

Она никогда никуда не опаздывает, сама встаёт и собирается в школу. В отличие от Сони, которую невозможно вытащить из кровати. И Варвары, которая могла засунуть одну ногу в колготку и задремать или замечтаться. Однажды, ещё в первом классе, Варя мне рассказывала: «Мама, нас сегодня повели на завтрак, я отвернулась, задумалась, а когда повернулась – все шли обратно». У Дуни все чётко, как в армии. Никаких мечтаний! «Упал – отжался», причём по собственному желанию.

Сонины (да и Варины) вещи я собираю по всей квартире и, хоть убейся, ничего не могу с этим поделать. У Дуни все на плечиках, в ящике и рюкзаке идеальный порядок. А у Сони я отовсюду регулярно достаю какие-то огрызки, ошмётки и даже использованные пакетики чая.

Дуня самая «домовитая». Зимой у неё снега не выпросишь. У неё везде какие-то припасы, сокровища, тайники. Соня идёт покупать что-то себе, а приносит подарки всем. Правда, потом долго это припоминает…

Дуня, как и Соня, очень не любит помогать по дому. С той лишь разницей, что не верещит, как ее эмоциональная сестра, а находит для своей лени какие-то серьёзные, аргументированные и систематизированные объяснения.

А вот пятилетняя Антонина, самая загадочная из наших пяти дочерей, сама с удовольствием моет посуду, убирается и прекрасно следит за самой младшей сестрой, двухлетней Машей, у которой синдром Дауна. Даже нет, не следит. Им интересно вместе, и они лучшие подружки. У них какие-то свои разговоры, игры, разборки.

Я до сих пор не пойму, какой у Тони характер. Она и покладистая, и упрямая, с одной стороны – очень общительная, с другой – просто отшельница. Она готова что угодно делать, лишь бы не идти в детский сад. Потому что «в саду скучно, а дома с Машей весело».

Тоня – «ощущенец». В этом она больше всех похожа на меня. У меня плохо развита зрительная память, но я хорошо помню звуки, запахи… Почувствуется в воздухе что-то, и сразу всплывает какая-нибудь картина из детства. Вот и Тоня такая: «Пахнет, как у бабушки Кати», «Музыка, как будто мы на море»…

Она ещё бОльшая фантазерка, чем Варвара. «Мама, мы как-то заперлись с Тоней в туалете, взялись за руки и мечтали», – рассказала мне Варя. В этой фразе они обе. И ничего добавлять не надо.

Чтобы не сойти с ума, нужно улыбнуться

Казалось бы, чем ещё меня можно удивить в «деле детей». Но Господу это удалось. У нашей пятой дочери Марии синдром Дауна.

Не буду много об этом писать, о Маше есть большое количество статей. Скажу только, что, когда прошёл первый шок, я поняла, что до этого момента я не знала вообще ничего. Я думала раньше, что жизнь с таким ребёнком – это что-то страшное. Оказалось, все совсем наоборот. Маша – самая беспроблемная из всех наших детей. Но если бы мне ещё три года назад сказали, что я буду благодарить Бога за то, что у меня дочка – «даун», я бы просто покрутила у виска. Но это тема для другой истории.

Зачем я рассказала о своих дочках? Знаете, я читала ту маму, которая знает о воспитании детей все, и не верила ей. Правда, не верила.

Она писала о каких-то «универсальных педагогических рецептах», а я и по своему опыту, и по опыту знакомых семей знаю, что таких рецептов нет. Потому что все дети разные. Даже в одной семье и от одних родителей. Конечно, существуют базовые вещи, и морально-нравственные, и практические, которым нужно обучать детей. Но мы никогда не знаем, что получим «на выходе». Потому что характер и исходные данные каждого ребёнка никто не отменял.

Она писала, как у неё всегда все прекрасно, идеально и продумано, а я опять ей не верила. И думала о том, что человек без чувства юмора и самоиронии – это очень грустно. Потому что ну не бывает все идеально в многодетных семьях. Да и в малодетных тоже. И чтобы не сойти с ума от несовершенства жизни, нужно, наверное, просто улыбнуться и махнуть рукой. И признать, что на многие вопросы у нас нет ответов. И «как воспитать идеального ребёнка?» – один из них.