Статья:

– Нехорошо так говорить про своего ребенка, я знаю, но, если честно, она меня уже давно всем этим достала порядочно. Но я по мировоззрению пофигистка, поэтому ничего не предпринимала. Люди ж могут быть разными, правда? Почему нужно их подгонять под один стандарт? Я ведь и сама. Но теперь еще и учительница говорит. Вот я к вам и пришла.

Я смотрела на сидящую передо мной женщину, пожалуй что, с интересом. Она была на поколение младше меня, но в ее одежде и всем облике в целом явственно прослеживались мотивы, которые мы застали уже уходящими. Длинная свободная юбка с нашитой бахромой, длинная кофта с бусами и какими-то латиноамериканскими прибамбасами, фенечки на запястье, даже хайратник на длинных и не особенно чистых распущенных волосах. Хиппушка. Вспомнилась юность. Как читали Керуака и выращивали пейотль на подоконниках. Все повторяется?

Я отогнала непрошенную ностальгию и прагматически подумала о другом: если такую мать, которая к тому же открыто провозглашает свою "пофигистичность", давно достала необычность ее дочери, то что же представляет собой ее дочь?

Девочки с моей посетительницей не было, но я уже знала, что ее зовут Виолетта и ей 12 лет. Мать воспитывает дочь одна, с мужем развелись, когда девочке было пять. Отношения дочери с отцом существуют, они, можно сказать, даже хорошие, но не близкие. К бо́льшей близости никто не стремится: ни отец, ни сама Виолетта.

– Чем вы занимаетесь?

– Преподаю на филфаке. В университете.

Ну конечно. Почему-то я так и думала. Даже не стала спрашивать, в каком университете, чтобы не разочаровываться (во времена моей юности университет в городе был один – это сейчас всякие занюханные институты поназывали себя университетами и академиями).

– Расскажите подробней, что беспокоит в Виолетте вас и учительницу.

– Да меня, я ж сказала, ничего не беспокоит, – с дотошностью филолога уточнила моя посетительница. – Достало просто.

– Хорошо, – терпеливо уточнила в свою очередь я. – Расскажите о том, что вас достало.

– Она меня контролирует все время. То есть пытается контролировать.

– Манипуляции?

Я не была удивлена. Такой матерью ребенку грех не попытаться манипулировать. Тем более что они живут вдвоем.

– Да нет, я же сказала – контролировать, – женщина пожала плечами, видимо, удивляясь непониманию. – Она манипулировать не умеет. Слишком примитивна для этого. Плюс она совершенно повернута на том, что все должно быть вовремя и как положено. Чуть ли не с рождения это проявлялось.

– В чем же заключается этот контроль? Точнее, попытка контроля? – я уточнила раньше, чем она успела меня поправить.

– Ну вот представьте: она еще совсем маленькая была, и мы куда-то собираемся идти. Все равно куда (я бы поняла, если бы это было для нее что-то важное или интересное): в гости, в магазин, в поликлинику, на поезд. "Мама, а ты помнишь?" "Мама, а мы не опоздаем?" "Мама, ну давай уже скорее, пожалуйста, что ты там копаешься." Даже если куда-то собираюсь я сама, а она остается: "Мама, а ты не забыла, что на набережной в это время бывают пробки и ты можешь там застрять?" Я никогда не могла забыть о своих "матерных обязанностях", потому что о них помнил и неустанно напоминал мне мой ребенок. "Мама, мне нужно то, то и это. А не позже среды – ты не забыла? – нужно сдать деньги на экскурсию в Михайловский дворец. И ты помнишь, что обещала отвезти меня на кружок? Если мы через десять минут не выйдем, то..."

– А как Виолетта относится к своим собственным обязанностям?

– С той же самой свирепостью. Я миллион раз ей говорила: да плюнь ты уже на эти уроки, иди спать ложись или хоть комедию посмотри, расслабься, ну подумай сама: что в самом деле случится, если ты в четвертом классе задание по "окружайке" не сделаешь?

(Здесь я в красках представляю себе чувства некоторых читателей, которые тратят практически все свое свободное время, чтобы усадить своего ребенка за уроки.)

– Так ведь ничего не выходит, – продолжала между тем мать Виолетты. – Смотрит на меня как на идиотку и шипит злобно: "Ты шшшто, хочешшшь, шштоб мне двойку поставили?!" И сидит, бывает, до одиннадцати...

– Виолетта – отличница?

– Нет, хорошистка. На отличницу у нее ума не хватает. Две-три четверки всегда есть.

– А что же не устраивает учительницу? Мне кажется, что такой прилежной ученицей можно только гордиться.

– В начальной школе так и было. Ее первая учительница все это в ней поощряла, называла своей заместительницей и говорила, что всегда и во всем может на нее положиться.

– А потом?

– Теперешняя их классная умнее, конечно. Она мне говорит: "Обратите внимание, дети Виолетту не любят, а возраст такой, когда важно принятие группы. Она же все время пытается им указывать. Раньше они шли на поводу у их первой учительницы, а теперь начинают огрызаться и Виолетту от себя отталкивать, и даже подтравливать пытаются. Я сама видела и в интернете в их группе читала. Это чревато, делайте что-нибудь. Я пыталась объединить ее с ними, давала ей задания, но не преуспела, в чем вам честно признаюсь – что бы я ей ни поручала, Виолетта все время пыталась играть роль, вызывающую раздражение у других детей". И как я их понимаю!

– Вы пытались говорить обо всем этом с самой Виолеттой?

– Раз десять как минимум. Она говорит, что у нее все нормально и ее не любят те, кто не делает уроков, не слушается учителей и матерится на перемене.

– То есть она всегда и во всем чувствует себя правой и ответственной?

– Именно так.

– Психосоматики еще никакой не проявлялось?

– Практически нет. Герпес если только, периодически. Считается?

– Считается. Но в целом ребенок, получается, сильный и здоровый. И по обстоятельствам забравший и в семье, и в школе часть функций взрослого человека. Теперь я бы хотела поговорить с самой Виолеттой.

– Без проблем.

***

– Как тебя называть? Как сокращают твое имя?

– Никак. Меня называть – Виолетта.

– Хорошо. Виолетта. Ты считаешь себя взрослой и ответственной, так?

– Юридически я еще не могу считаться взрослой. Но по уму и по жизни – так.

– Ты знаешь и понимаешь свои обязанности, можешь распределять свое время, решать, что и когда тебе делать или не делать. Ты можешь отвечать за последствия своих деяний и недеяний. Так?

– Так.

– Не согласишься ли ты с тем, что другие люди вокруг тебя – такие же, как ты? То есть они тоже могут успешно делать все вышеперечисленное, и им не нужно об этом напоминать, требовать, обвинять в несделанном и т. д. По крайней мере, без четко сформулированной просьбы с их стороны.

– Пусть докажут.

– Да почему, с какого перепугу они должны тебе – тебе! – что-то доказывать?

– А пока не доказали, – Виолетта знакомо пожала плечами, – я буду действовать так, как мне кажется правильным. И не надо меня убеждать, что если я надену дырявые джинсы, получу восемь двоек, залезу на крышу сарая и, матерясь, свалюсь оттуда кверх тормашками – я сразу стану счастливой и принятой собственной матерью и в детском коллективе.

Я молча захлопнула уже открытый (для продолжения психотерапевтических воздействий) рот.

***

– Пожалуй, до вашего случая я о такой инверсии ролей только слыхала, – призналась я матери Виолетты.

– А я даже и не слыхала, – вздохнула она. – Все мои друзья и коллеги жалуются, что их балбесы из гаджетов не вылезают и за уроки не садятся. Ну и что же мне теперь делать?

– Я не знаю, – честно призналась я. – Может быть, попробовать имплантировать ее еще в какой-нибудь коллектив, где все вместе занимаются чем-нибудь подростково-духоподъемным?

– Я ей все предлагала. Она ходила в Эрмитаж и еще на курсы кройки и шитья. Но там у нее не пошло. Сейчас никуда не ходит. Но я еще предложу, раз вы говорите.

– Что-нибудь коллективное, с клубной атмосферой. И обязательно съездите туда – лучше один раз увидеть...

– Поняла.

***

– Докладываю: два раза сходила в театральную студию, отказалась: они слишком орут, и вообще там все как-то слишком плохо организовано. Месяц ходила в клуб "Петрополь". Сначала даже нравилось, говорила, что интересно. Потом, я думаю, что-то не заладилось с детьми, наверное, она освоилась и стала им, как у нее водится, указывать, а они ее резко осадили. Отказалась ходить и больше никуда не хочет, говорит: некогда, много уроков. Что мне еще сделать?

– В моем загашнике остался только один способ. Использую его, когда не знаю, что делать. Виктор Франкл, парадоксальная интенция.

– Поясните. Или мне сначала нужно что-то прочесть, изучить?

– Изучать не надо. Вы просто станете зеркалом.

***

Рабочая гипотеза была такова: Виолетта стала взрослой и занудной компенсаторно, потому что такой категорически отказывалась стать ее мать.

– Да-да, – подтвердила мать Виолетты. – Моя мама живет в Новгороде, она учительница, и внучка ужасно на нее похожа, по крайней мере, по моим воспоминаниям: "Вера, надень носки, пол холодный! Вера, ты переписала сочинение? Вера, как ты на улицу выйдешь в этом ужасном балахоне?" Я уехала в Питер в 16 лет, а сейчас мне кажется, что меня нагнало и я никуда и не уезжала.

Предлагаемая методика: мы не можем изменить Виолетту без ее желания, следовательно, надо измениться кому-то другому. Вере, матери Виолетты, следует произвести "инверсию наоборот", то есть скопировать манеру матери и дочери.

Вера вполне артистична, в юности играла в студенческом театре, у нее получится.

– Мне нужна неделя, чтобы проработать образ и потом не налажать. Виолетта наблюдательна, если найдет, к чему прицепиться.

– Хоть две недели.

***

"Ты уверена, что у тебя все уроки сделаны? Давай я свежим глазом в электронном дневнике посмотрю". "Но послушай, разве эта блузка к этой юбке подходит? Это же совершенно разные стили. Надень лучше вон ту – бледно-лиловую". "Неужели ты не можешь чуть-чуть побыстрей двигаться? Почему люди должны нас ждать? Это же неуважение, в конце-то концов!" "Ты точно слышала, что Марья Петровна сказала именно это и вы встречаетесь именно там? Звучит странновато. Может быть, мне позвонить ей и уточнить?"

Виолетта, как мы и предполагали, долго терпеть не стала. Через две недели она вышла на серьезный разговор: мама, ты что, заболела? У тебя какие-то серьезные неприятности? За кого ты меня принимаешь?

– Не заболела. Не неприятности. Ни за кого.

– Так что же, черт побери, происходит?

– Я просто показываю тебе, как для других людей выглядит и как чувственно воспринимается твое собственное поведение. Со стороны. Твое ведущее чувство в последние две недели?

– Меня выбешивает.

– Делай выводы.

– А ты прекратишь?

– Нет. Пока нет.

– А когда?

– Только вместе.

– Но должен же быть кто-то.

– Тогда это буду я. Мне психолог велел взять на себя, чтобы тебя освободить от...

– Не-е-е-е-ет!

Спустя какое-то время:

– А что, это и вправду так противно выглядит?

– В твоем исполнении – еще противнее. Потому что от взрослой тетки, матери такое все-таки несколько ожидается, а вот от девчонки неполных тринадцати лет. Как пятилетка с накрашенными губами.

– Нда...

С тех пор в семье Веры и Виолетты жизнь пошла на лад. Правда, возникли новые проблемы: например, они стали везде опаздывать