Статья:

Материнство — тема, которой я интересуюсь давно и глубоко. Я общаюсь с многими женщинами, которые родили несколько детей, отказались от деторождения, усыновили и удочерили не одного ребенка, планируют рожать или проходят сложные процедуры медицинского характера для того, чтобы родить. Мы, женщины, охотно и с интересом говорим о своем репродуктивном выборе. Как сказала моя подруга, консультант по слингоношению, рано или поздно любые две матери начинают разговаривать о своих родах.

Что в этой сфере происходит с отцами? Как они проживают такие глобальные изменения в своей жизни, как рождение потомства? Первые год-два младенчества — время, когда женщины погружаются в чарующий мир пеленок и протекающих бюстгальтеров — можно пропустить или прожить в виде подставки под ребенка. Потом отпрыск растет и вовлечение отца становится неизбежным. Дети могут быть очень настойчивыми, когда хотят привлечь чье-то внимание.

К этому времени женщина (как правило) уже установила с ребенком систему взаимоотношений и освоила группу сигналов, по которым можно предугадать приближение истерик, недовольства или радостного возбуждения. Выработались и ритуалы успокоения, взаимодействия в непонятных ситуациях, иерархия взяток и табель о рангах близких родственников.

Для мужчин этот огромный пласт социального и эмоционального взаимодействия может пройти в фоновом режиме. По крайней мере, если мы говорим о традиционной семье, где отец работает, а мать находится в отпуске по уходу за ребенком. Мужчина может обнаружить, что к возрасту «ого, с детьми интересно разговаривать» человек с гордым званием «отец» плавно дрейфует из значимых взрослых в искатели ресурсов на поддержание жизни. Или, говоря грубее, становится добытчиком. Который в какой-то момент ощущает себя в изоляции от эмоциональной жизни семьи. Семья для него становится паразитом, живущим за счет нервов, здоровья, претерпевания несправедливости от высокого начальства, тещи, недовольной жены и капризного ребенка. Положительные эмоции, в идеале компенсирующие затраты по изысканию средств на жизнь, исчезают. Или вырождаются в подкуп подарками, деньгами, билетами на аттракционы.

Путь отца едва ли легче пути матери. У отца нет времени на выстраивание тонких эмоциональных связей. К тому же он видит, как работает система, выстроенная женщинами, — женой, бабушками. Внедряться в нее — значит ощутить недовольство всех членов семьи, выдержать его и настоять на своем. Во время своих долгожданных выходных или отпуска. Период, когда можно было присоединиться к системе и сознательно выбрать себе место в ней, поделив права и обязанности на своих условиях, проходит слишком быстро. Либо же используется неэффективно. Под неэффективностью я понимаю уклонение или насилие в решении конфликтов, включая психологическое насилие и/или игнорирование потребностей жены и детей в поддержке.

«Если тебе нужна помощь, просто попроси», — девиз многих хороших мужей и отцов. Они день за днем наблюдают вымотанную уходом за ребенком, домом, мужем, родственниками, питомцами (подчеркните нужное) жену, но отказываются совершать хоть какое-то усилие по анализу визуальной информации. «Я тоже устаю, я работаю, чтобы мы могли поддерживать уровень жизни», — пожимают плечами наши мужья.

Они правы. Они устают, а погружение в бездны семейного эмоционального взаимодействия требует много сил и духовной крепости. Не зря же мы, женщины, так устаем от счастья материнства. А у нас гораздо больше опыта и навыков.

Уинстону Черчиллю приписывают фразу: «Если можешь присесть — присядь, а лучше приляг». Мне кажется, это очень хорошо описывает путь мужчины. Они, как в том анекдоте, живут в парадигме «вдруг война, а я уставший». Я восхищаюсь этим мировоззрением, потому что не обладаю им ни в какой степени. Я все время суечусь и тревожусь, наваливаю на себя кучу дел и страдаю, потому что не справляюсь. Мой муж легко вычленяет главное и отсекает лишнее. Главное — это работа. После которой можно полежать и отдохнуть, вкусно поесть и немного развлечься, сходить в кино или встретиться с друзьями.

Мужчины без внешних вызовов нередко впадают в анабиоз. Когда не нужно сражаться с драконом, они лежат и готовятся к сражению. Иногда тренируются с другими мужчинами, иногда соревнуются. Проблема в том, что драконы вымерли. Если вообще когда-либо существовали. Вся стройная система гендерного взаимодействия (рыцарь колет дракона копьем, благодарная женщина подает хлеб-соль и демонстрирует шеренгу воспитанных в благоговении детей) рушится из-за саботажа ящерицы с крыльями. Рыцари лежат, хлеб черствеет, дети дичают.

Что можем мы сделать в такой ситуации? Мудрая женщина наверняка придумает виртуозную интригу, а я беру на вооружение тактику мужчин и просто сбегаю. Пока я езжу по командировкам или в отпуск, у членов моей семьи получается выстраивать свои собственные взаимосвязи. Без моего неусыпного ока и контроля. Оказывается, мужчины способны одевать и кормить детей, когда рядом нет специально обученной женщины. Оказывается, мужчины могут решать детские конфликты и справляться с капризами. Оказывается, драконы не вымерли, они просто живут внутри нас. Но им нужно место и время, чтобы расправить крылья и плюнуть огнем. Тут-то и пригодится накопленная во время лежания силушка богатырская.

Когда я возвращаюсь домой, я каждый раз вижу, как растет уровень близости между членами моей семьи. У них есть время и место, чтобы укрепить связь, а не искать посредника в моем лице. И хотя порой мне не очень нравится, как именно выстраивается взаимодействие (слишком много электронных девайсов и слишком мало супа, на мой взгляд), в нем много настоящей, живой силы любви.

Материнство — это не только много забот и ответственности. Материнство — это еще и самоограничение. Стать единственным центром в семье не так сложно. Хотя быть центром довольно хлопотно, у самого главного члена любой системы всегда есть приятные привилегии. Не говоря уже о злорадстве и мести мужчине, который упускает одну за одной возможности, предпочитая делегировать выстраивание отношений женщине. Быть матерью означает мыслить стратегически, урезая мелкие эгоистические мысли.

У матерей тоже есть свои драконы. Просто мы с ними не воюем. Мы их воспитываем.