Статья:

Сложно ли маме пяти детей, которым от 2 до 11 лет? Спрашиваете! А как жить и что принимать, чтобы не сойти с ума? Жить — с шуткой и улыбкой, а принимать — мороженое. Именно такой вывод делаешь, читая журнал Анны Нейман, мамы Тимофея (11 лет), Паши (9 лет), Ани (7 лет), Пети (5 лет) и Стефана (2,5 года).

Сегодня у меня, наконец, спросили, какие таблеточки я принимаю, чтобы не тронуться рассудком с моими прекрасными детьми. Женщина спросила и «тожемать».

Отвечаем: ведро мороженого под покровом ночи, когда все уже наконец. Осторожно, вызывает привыкание и плохо совместимо с утренним взвешиванием.

***
Лето — время легкости и беззаботности. Никого не надо по темноте тащить в школы и садик сквозь безжизненную ледяную пустыню, нарядив в костюм полярника (а сама ты при этом выглядишь как француз под Москвой в 1812-м). Не надо в поту и снежной каше откапывать себе дорогу к Большой земле. Никаких варежек на батарее и грязных луж на полу в прихожей.

Дети с утра выбегают на улицу и носятся там до темноты. Строят песочные замки, мастерят человечков из палочек и цветов, возятся в воде и обживают дом на дереве.

Пить кофе с видом на укроп и смородину. Слушать птичий ор на березе и стрекот кузнечиков. Пообедать помидорами и ягодами с куста.

Белье взлетает на веревке, как сигнальные флажки, передавая привет соседским фрегатам. И птицы небесные, вместо того чтобы сеять, жать, собирать в житницы — или, по крайней мере, хомячить червяков, которыми щедро одарил их Господь, — непременно усядутся на твои свежевыстиранные штаны, аккуратно развешенные на солнышке, чтобы оставить свой нехитрый месседж: «Дорогая Аня, тебе придется еще раз постирать эти штаны, потому что мы не нашли лучшего места, чтобы выразить свое отношение к тебе». Дуры.

***
Радости материнства: пока младшенький спит, добежать до холодильника, воровато оглядываясь в сторону открытой двери, за которой трое средних с воплями носятся в грязи под дождем (чьи это дети? кто их сюда привел? кто их вообще воспитывал?), выхватить пальцами ледяную котлету из кастрюли (дети, никогда так не делайте, нож в правой, вилка в левой), прихватить огромный помидор (нож? вилка? тарелка? главное одежду соком не закапать) — и УСПЕТЬ!

***

Мои дети орут, ссорятся, местами дерутся, хватают еду со стола немытыми руками и носятся по огороду, как банда дикарей. Вот сегодня мне предстоит везти трех средних в бассейн, и я заранее предвкушаю, как буду метаться у бортика в образе матери-обезьяны из известного шедевра советского реализма, убеждая их не орать и не топить друг друга, а в итоге сорву голос.

Но при этом выражаются они как отряд интеллигентов на художественной выставке или академики на научной конференции.

— Аня, тебе эти трусы уже малы? (Варианты ответа — да/нет)

— Ну не то чтобы они мне совсем малы, но я не могу назвать их самыми удобными из моих трусов.

***
Петичка — мастер пламенных речей.

«Мама, прости, но мы разбили твою кружку. Возле барной стойки мы это сделали, можешь там осколки убрать, если хочешь. Но мы хотели не разбить кружку, а всего лишь попить квасу, но так уж вышло, прости нас. Прощаешь? Уже простила? А я знаю, почему ты нас сразу простила. Потому что если какой-то человек не простит другого человека, то тогда Бог его не простит. А тебе же этого не нужно, правда?»

***

Поняла, что ни разу, кажется, не писала пост «Ровно … лет назад я была в роддоме». Исправляюсь.

Ровно 11 лет назад доктор по фамилии Глушко строго спросил меня: «Так, кто это тут у вас?» и крикнул акушерке: «Скорее покажите маме письку!», а я смеялась и просила: «Лучше мне лицо покажите!», — но передо мной размахивали вот этим вот, пока я послушно не доложила: «мальчик».

Потом самого прекрасного ребенка в мире отдали счастливому отцу — и ушли по своим делам, а муж стоял в трех метрах от меня с ценным кульком в руках, старательно удерживая равновесие, и не мог подойти, потому что был в гипсе до бедра, а костыли остались в противоположном углу родблока.

С тех пор примерно так все и выглядит в нашей семье: муж удерживает равновесие этого мира (заметно разросшегося и усложнившегося за 11 лет) в довольно дурацких, но чудесных условиях, а я на это все смотрю и смеюсь.

А в роддоме, наверное, нас до сих пор вспоминают.

***
Перед тем как заснуть, Стефан с тревогой поворачивается ко мне:

— Мама, скажи на комара! Скажи на комара!

— Что сказать?

— Скажи на комара! Чтобы он меня не кусал!

Усилием воли отскребаю голову от подушки и торжественно заявляю в потолок: «Комар! Я не разрешаю тебе кусать Стефочку, потому что он мой очень любимый мальчик!».

Довольный, утыкается носом мне в плечо и сопит все ровнее.

Хочешь почувствовать себя всемогущим — рожай детей.

Чтобы почувствовать себя абсолютно беспомощным — то же самое. Потому что прошлой ночью у Стефы разболелось ухо, он страдательски страдал и рыдательски рыдал, а я качала и утешала его всеми возможными способами и гоняла отца моих детей то за отоскопом, то за отипаксом, то за нурофеном.

***
Когда я думаю о том, как (КАК?!!) все 5 моих детей умудрились получиться настолько разными, удивительными, с такими отдельными, выпуклыми, яркими и непохожими характерами, мне, конечно же, хочется немедленно родить шестого. Ну чисто посмотреть, что на этот раз выйдет.

Как хорошо, что для этого недостаточно одного моего неразумного желания. И как жаль.

(Спонсор этого поста — Стефан Петрович, который до сих пор не спит и вещает всякое в пространство, раскрывая передо мной свой неповторимый внутренний мир. Надеюсь, вскоре прикроет его уже до утра).

***
Нашла рисуночек и думаю: как мило, Анечка нарисовала меня с малышом, сестричку хочет, наверное. Спрашиваю автора. Аааа, это же Баба Яга мальчика в печку засовывает, сообщает мне художник юный.

***
Некоторые интересуются время от времени, не скучно ли мне в бесконечном декрете. Ну вот смотрите. Петичка нарисовал очередной шедевр. И несмотря на убедительную статистическую выборку, никто из моих детей ТАК не рисовал. Полотно изображает мать семейства (головоног в центре композиции), собравшуюся выпить утреннюю чашечку кофе. Справа барная стойка, на ней ваза с фруктами. Слева лестница на второй этаж, а вот эта буква «П» в левом верхнем углу — дверь в детскую. Расположение объектов передано абсолютно достоверно.

(Спросила, где у матери глазки. А ты, говорит автор, еще не проснулась. Логично, да, я же только ИДУ пить кофе).

***
Стоит сентябрь уж у двора, после летней спячки проснулись и забурлили школьные чатики. Я увлеченно наблюдаю, какие все разные.

В Анином классе взволнованные матери первоклассниц балетного класса обсуждают фасоны купальников и балеток, а также форменных сарафанов и колготок. Каждый считает своим долгом выложить 500 фоточек тряпок всех видов и назначений, карандашей и тетрадочек, а также сумок для сменки и разогревочных комбинезонов (за что мне это?), найденных в очередном магазине.

Пашечкины вальдорфские родители уже обсудили оттенок стен в классе (теплый красный, немного в оранжевый) и дизайн мозаики вокруг раковины и перешли к энергетике мешков со сменкой и ментальным шаблонам (пожалуй, это я пропущу, мне мозга еще на 9 месяцев учебы должно хватить).

Зато Тимкины выше всего этого. Они традиционно решают, кого из учителей «сожрать».

Господи, дай мне сил. И нервов пару лишних километров.

***
Сижу на собрании в Аниной школе. Подписала заявление и поставила дату 1918 год. А это только второе собрание в этом году…

***
Два дня назад мы совершенно случайно (кхм) купили пианино. При полной немузыкальности меня и не особой музыкальности детей. И сегодня все утро Тим, которого я всегда считала математически одаренным мальчиком, страшно далеким от всех видов искусства, сидит и пытается импровизировать.

И если силы меня не оставят (а они это запросто), возможно, у меня кто-то таки будет учиться музыке.

***
Уже началось, но летнего дзена пока хватает. Анна забыла портфель 3-го — да зачем он вообще нужен на линейке? Паха опоздал на урок 4-го — отлично, вместе позавтракали в кафе, нам так не хватает персонального общения. Третье родсобрание за неделю? Встретились там с мужем и вдвоем ехали домой, хоть пообщались. Сегодня, подходя к Пашкиной школе, увидела десятки родителей, несущих на вытянутой руке вешалки с отглаженными эвритмическими платьями, а Паха достал свое из пакета, и оно как коровой пожеванное — а зато он наконец САМ собрал, не забыл, донес и повесил даже на плечики. Стефан вот только грустит, что мать все время носится где-то.

***
Третий день учебы. Всерьез думаю отписаться от чатика Анькиного класса — такого я еще не видела. Они генерируют по 200 сообщений в час. Сегодня начали около 6 утра. Правда, благодаря одной активной маме, у Анны есть счетный материал и набор квадратиков для уроков чтения. Но ради этого я прочитала примерно 1000 бессмысленных сообщений.

А еще они не могут придумать, на что б еще выкинуть кучу денег. Но я и тут мыслю как Гиппенрейтер: надо дать им потратить всю кассу к октябрю, глядишь, успокоятся. Метод естественных последствий в действии.

***
Да, я снова бегу за «Милосердие» с еще двумя дружественными многодетными мамами. И хотела написать объяснительную для тех, кто спрашивает, зачем нам это нужно (это те, кто стесняется прямо спросить «вы рехнулись?» или «вам что, заняться больше нечем?»).

Ну, во-первых, когда ты много лет кого-нибудь мать, тебе порой кажется, что ты изо дня в день занимаешься чем-то бессмысленным: приготовленная еда съедается, вымытые полы пачкаются (чаще немедленно), зашитая футболка — «ой, я нечаянно», выученные английские глаголы забылись, постиранные носки закончились, тетрадка порвалась, сарафан облился краской. Если вдруг твой ребенок сдал экзамен на пятерочку или перевел старушку через дорогу, то это он сам по себе «какой молодец». А вот если он нос не вытер, «спасибо» тете не сказал, окно разбил, домашку не сделал — это, конечно, ты недостаточно хорошая мать. Опять. И в этом ежедневном многолетнем недоматеринстве хочется, знаете, подвига, героического деяния изо всех своих могучих сил. Ну хоть раз в год.

Но это так, мелкое. Важное другое. Понимаете, когда ты рожаешь ребенка — все, на тебя немедленно обрушивается прекрасная и невыносимая суперспособность. Ты в каждом, буквально каждом, человеке можешь теперь зачем-то разглядеть мальчика или девочку. Вот смотришь на жестоких ментов, а видишь шею эту тонкую, и стриженый затылок, и уши эти торчат. Останавливает тебя гаишник, а ты думаешь: холодно же вот так целый день стоять, и чем он тут дышит, и как он питается вообще, в макдоналдсе, небось… Орет на тебя огромная тетка в госинстанции, а ты понимаешь, что она же в резиночки прыгала, и мама ее сидела и лоб вытирала, когда она маленькая гриппом болела… Или бездомные на улице — сколько сил, трудов, нервов, любви, бессонных ночей в каждого вложено. Им же тоже на разбитую коленку дули, наверное, и за щенка ругали, которого в дом опять притащил… Про сирот вообще думать невозможно — ты ведь точно знаешь, чего у них нет каждую — вот прямо каждую — минуту.

И никто не чужой, и надо немедленно весь мир спасать, и никому — никогда — умирать нельзя, совсем никому…

А у тебя вечно ни сил, ни времени, только если от своих отрывать. Да мне даже кровь сдавать нельзя, потому что я эти необходимые 50 кг вешу, только если глубоко беременная. И для меня теперь все волонтеры, все фонды — герои и ангелы. Они там за меня. И если хоть чем-то можно помочь — невозможно же пройти мимо.

Вот поэтому.

***
Сижу пью чай, пользуясь кратким затишьем. Прибегает Стефан, кладет мне на голову книгу: «Я тебя посвящаю в дракона!». Тут же поворачивается к Ане: «Я посвятил маму в дракона, чтобы она тебя съела!.. мама, съешь ее!!»

***

Ааааа. Анне завтра на труд нужно принести желуди и каштаны. Я не пойду. Если я ей фундука отсыплю в скорлупе — прокатит? Что б еще из даров леса? Нут с чечевицей? Щастьематеринства…

***
Оооо, какой сегодня был волшебный день. Петичка, у которого внезапно нашли гайморит, остался дома, чтобы не гулять в садике под дождем (ха-ха). Поэтому мы поехали за школьниками с Петичкой и Стефаном. Высадились у Аниной школы, их задержали, пока ждали, Петичка (напоминаю, с гайморитом) удачно попрыгал в луже и промочил ноги. Запихнула троих в машину, поехали за Пашкой. Но у Паши столярка, на улице дождь, нужно куда-то деться на час. Приехали в макдоналдс, пока дети скакали в игровой, я даже чай попила сидя. Дальше, оценив ливень на улице, оставила Аню с Петей в игровой (да, я вспомнила все истории про похищение детей на органы) и побежала со Стефкой в Пашкину школу (в двух минутах). Забрали Пашку, прибежали обратно — дети и органы на месте, уходить не хотят, Пашка туда же рванул.

Пока я бегала туда-сюда, оказывается, звонил Тима. У них сбор звеньев для подготовки слета. Нет, говорю, еще полтора часа я не продержусь с этим табором. Тима в истерике, как же мероприятие без него. Провела беседу, попросила мужа позвонить и закрепить эффект, запихнула четверых в машину — и поняла, что Тиме места-то не осталось…

Пристегнула Аню с Пахой вдвоем, поехала за Тимой. По дороге Стефан: «Писать! Писать!» — встала на аварийке посреди всего… «Что-то не писается…». Тима уже звонит злой — он доехал, а нас нет. Успокоила, доехали, подобрали, успокоила снова… Доползли до дому — на цыпочках через ливень, под вопли средних, нытье Стефана, Тимкино бурчание. За те 10 секунд, что я тащила сумки из машины (еще за продуктами ведь заскочили), Стефан укусил себя за палец, Аня случайно стукнула Петю дверью по лбу, а Паша заперся в туалете и не может выйти. Все орут. Успокоила, поцеловала, отперла, спасла.

Сейчас разогнала школьников делать уроки, забрала Стефу, чтоб не отвлекал, и думаю, что мне отвечать тем, кто регулярно спрашивает: «Зато вам, наверное, не скучно, да?»

***
Тимофей Петрович упражняется в остроумии. Недавно изрек: «Люди делятся на две категории: одни катят мир вперед, а другие бегут рядом и кричат: куда катится этот мир?!». «Умный мальчик, далеко пойдет» (с).

Стефан, впрочем, тоже не отстает. С утра глянул на меня задумчиво и сообщил: «Нужно есть побольше овощей, чтоб на попе не было прыщей» (источник мне неизвестен, простите).

Пашка уехал в лагерь. Вчера проводили, совсем самостоятельный уже.

Анна бегает на хореографию — репетирует центральную роль третьей мыши слева в балете «Шелкунчик».

А Петичка мне с утра бутерброд в постель принес, заботливый мальчик.

Прекрасные дети, одним словом. Если б не орали еще, цены б им не было.